* * *
А языкастым многим
Я буду глас в ночи:
Легко судить о Боге
Покуда Он молчит.
* * *
А ты не думай, что за тучами
Лишь звезды с пустотой накучены.
В этой в мнимой пустоте
Спрятаны все тайны те.
* * *
Я думал: стихи — вершина,
Признание впереди,
Мерил своим аршином,
Личным судом судил.
Смысла лишились задумки,
Надежды растаял ком.
Большим я был недоумком,
И не ушел далеко.
* * *
Почему-то к негодяям
Мчит богатство через край.
Повернулась жизнь к ним раем,
Заслонив Небесный рай.
* * *
Желания лезет свая,
И этого не отменишь.
У каждого правда своя
Подобранная по размеру.
* * *
Полезным быть хотелось Ване,
Но только лежа на диване.
* * *
Какой поставят памятник — не важно,
Их ставят, как мне кажется, всегда;
Они исчезнут, как лоскут бумажный,
Они уйдут, возможно, в никуда.
Не важно — бугорок иль мавзолеи,
Им появляться, им и исчезать...
Что надо бы жалеть — мы не жалеем,
Что не достойно жалости... да, да.
* * *
Погост страшит на склоне лет?
Ты смотришь вдаль устало?
Полсотни лет встречал рассветы,
Разве это мало?
Искристый, серый дождик лил,
И радуга играла.
Тебя любили, ты любил.
А разве это мало?
Уйдешь, не вспомнят, не шурши.
Зачем пню одеяло?
Ты сочинял стихи в тиши.
А разве это мало?
* * *
Осени не отменяли,
Будет листва кружить,
Черные воды в ямах,
Линялые травы межи.
Пока еще лета праздник,
Поляна цветов полна.
Не мы над природой властны,
Властна над нами она.
* * *
Мне снились цветы луговые,
Мне красные снились цветы,
Мне снились цветы голубые,
Мне снились цветы и ты;
И солнца в реке слитки,
И полная дань тишине.
Мне снилась твоя улыбка,
И ты приближалась ко мне.
* * *
Я бродил по росистым полянам,
Я купавки, ромашки срывал,
От вина и от женщин был пьяным,
Улетал, уезжал, уплывал.
Промокал аж до ребер под ливнем,
Спал в холодном вокзальном углу,
И ко мне равнодушие липло,
И беда окликала беду.
Все равно я хочу улыбаться,
Отказавшись от мрачных теней.
Жизнь — хорошая штука, братцы,
Если помнить хорошее в ней.
* * *
Эх! Да и сам я не против бы
Покой в свою душу внесть.
Когда же устанет кровельщик
Свою колотить жесть?
Когда надоест плотнику
В стену гвозди вбивать,
Или привык так плотно он,
На все уже наплевать?
И думаю, не соскучишься,
Такой атмосферой дыша.
Наполнена ветра звуками,
Тревогой, надеждой душа.
ПТИЦА
Покажите мне такую птицу,
Что на волю вырвавшись, под облака,
Захотела в клетку возвратиться,
Там где сытость ждет наверняка.
Я таких не видел и не знаю,
Не встречал таких я никогда.
Сами птицы в клетки не влетают,
Их туда засовывают, да.
Не сумеешь ты оборониться,
В этой жизни коготь прав и клюв;
Горько снова в клетке очутиться
Полной грудью воли хлебанув.
Ну протянешь лишних две недели,
На дно клетки свалишься в помет.
Нет! Я не хочу! Пускай из тела
Душу вынет высоты полет.
СПАСИБО
Спасибо, Соликамск, мой город,
Что сохранил святыни ты;
Известно: время рушит горы,
Свергает звезды с высоты,
Цивилизации пропали,
Народов затворя уста,
А дорогой товарищ Сталин
Взорвал тротилом Храм Христа;
Иконами топили печи,
Сметая тех, кто супротив,
А сколько душ перекалечил
Хваленый в кожанках актив.
Ты верен был иконостасу,
Не дал разрушить купола;
За то, что уберег нам Спаса
Тебе почтение и хвала.
* * *
Неужели все строю напрасно?
Все растаять должно, как лед?
Почему даже маленький праздник
Даже краешком не подойдет?
Почему так — все тучи да тучи?
Неужели я их «либе дих»?
Я, конечно, других не лучше,
Не на столько ж и хуже других.
* * *
Не уйти, не спрятаться
Никуда,
Здесь и там корячится
Ржавь-вода.
Отовсюду голые
Сушь-кусты,
Отовсюду гонятся
Пакости.
Отовсюду дерзости
Квазимод,
Отовсюду мерзости
Рыжих вод.
* * *
Такова уж природа наша, —
Руки гнутся упорно к себе,
Проявляемся мы все чаще
В комаре простом, в воробье.
И назойливы мы и наглы:
Отобрать, укусить... ей-ей!
Неужели так много надо
Человеку при жизни своей?
|
